Л. Троцкий: Международная обстановка

Речь на экстренном соединенном заседании ВЦИК, Московского и районных советов, представителей фабзавкомов и профсоюзов

3 октября 1918 г.

[Л. Троцкий: Как вооружалась революция : (на военной работе). Т. 1 : Тысяча девятьсот восемнадцатый год. - Москва 1923, стр. 366-374]

Юго-восточная оконечность Европы, — Балканский полуостров — дает нам картину чудовищных экономических н национальных сплетений, антагонизмов, борьбы. Все те противоречия и столкновения, которые раздирают капиталистическую Европу, представлены в уменьшенных размерах на небольшом пространстве Балканского полуострова. И так как этот полуостров по своим экономическим отношениям является отсталой частью Европы и, стало-быть, притягивает к себе аппетиты крупных хищников великих держав, то балканские интересы и антагонизмы осложняются, пересекаются и возрастают под давлением противоречий всей Европы. Балканский полуостров стал давно осиным гнездом европейской политики, кипящим котлом, откуда время-от-времени вырывались или грозили вырваться огненные языки европейского вулкана и мировой бойни.

В 1912 г. Балканский полуостров был ареной балканских войн между Турцией, Болгарией, Сербией, Грецией, Черногорией, которые тогда были союзницами. Уже тогда революционные социалисты предсказывали, что балканская кровавая потасовка есть только преддверие, предвестник великой мировой войны.

В 1914 г. эта великая война началась. Вышла она оттуда же, изэтого же самого юго-восточного угла Европы, с Балканского полуострова. Конфлпкт между Австро-Венгрией и Сербией дал точку отправления для дальнейшего развития событий, и мы видим теперь, как новый поворот в этой европейской и мировой бойне, а вместе с тем, начало нового поворота в мировой истории опять получает свою точку отправления также и на Балканском полуострове, где — повторяю — сосредоточены в уменьшенных размерах все проклятия капиталистического мира.

В первый момент войны мы наблюдали в центре событий Сербию.

Чудовищное превосходство Германии и Австро-Венгрии, которые в своем союзе казались непобедимыми, сказалось прежде всего на разгроме Сербии. Казалось, что Болгария, наймит центральных империй, отныне становятся господствующей страной на Балканском полуострове. Но теперь мы видим, как отпад Болгарии является не причиной, разумеется, но внешним ярким выражением крутого поворота судеб империалистической бойни. В первую эпоху войны Германия господствовала, ее господство возрастало непрерывно, и она приучила весь мир верить в незыблемость ее военного империалистического господства, ее превосходство определялось превос- ходством ее капиталистической техники, она, создавая несравненные машины у массового истребления, своей машиной милитаризма уравнивала — больше, чем уравнивала! — численность и богатство своих врагов.

На другом полюсе, в другом лагере только Франция имела централизованную армию с военными традициями. Англия вынуждена была заниматься военной импровизацией, т.-е. создавать армию из ничего. Вот почему весь первый период войны принадлежал Германии. Ее военная промышленность, более кастовая организация германского дворянства, большая дисциплинированность, интеллигентность германского народа, — все это в соединении создавала такую машину войвы, перед которой пассовали объединенные силы Франции, Италии, России и других более мелких союзников. Затем с большим запозданием выступили Соединенные Штаты Америки, без большой армии, но с могущественной техникой.

К этому моменту чудовищная машина германского империализма уже изнашивалась, и прежде всего изнашивались рабочие силы и фабрики истребления; с другой стороны, военная мощь Англии и Америки жила и развивалась, потому что у них создался рынок, куда вываливался свой человеческий материал, а затем Соединенные Штаты обратили на Германию свою военную мощь, машины истребления, и не от того, чтобы они были приведены в военное движение рабочими и крестьянами. Нет, первые три года войны Америка стояла в стороне, американский Шейлок поставлял Европе орудия и средства истребления, и только, когда гермапская неограниченная подводная война грозила отрезать доступ американскому производству на рынок стран согласия, американский Шейлок потребовал, чтобы создался внутренний рынок для пушек, снарядов, винтовок, которые скоплялись на побережьи Америки, так как вывоза в Европу не было. Вот где возник последний толчок, развитый американской дипломатией, бросившей Америку на путь новой авантюры, вот на основе чего Америка сыграла огромную роль в развитии европейской войны. Правда, в Германии было тупоумное юнкерство, которое по недомыслию приветствовало вступление Соединенных Штатов в войну. Мы покончим одним ударом со всеми врагами — т.-е. с мировыми конкурентами, говорило оно, но оно просчиталось. Чудовищная по своим силам американская машина была колоссальна и по своим запасам, и это поняли только те люди, которые отдавали себе отчет в характере совершающихся событий, которые сохранили ясный, трезвый, политический взгляд и оценивали события под углом зрения исторического материализма. Теперь, когда мы, марксисты, оглядываемся на пройденный путь и осматриваем программу, которую развивали империалисты, их лакеи, демократы, и лакеи их лакеев, шейдемановцы, реноделевцы, мы видим, что эти 4 года усеяны не только трупами рабочих, погибших в этой борьбе, по и трупами разных программ, планов и теорий.

В мировом перекрестном огне выжила только одна программа — программа тех людей, которые не утратили своих пяти чувств. Можно сказать, что только мы, материалисты, видели природу событий и предсказывали их исход. История идет, может быть, против нашего желания, но по той линии, которую мы начертали. И хотя на этом пути принесено много жертв, конец его будет тот, который был предвиден нами: крушение всех богов империализма и капитализма. История как будто задалась целью дать последний, наглядный урок человечеству. Трудящиеся были как будто слишком ленивы, неподвижны и нерешительны. Разумеется, мы не имели бы этой войны, если бы мировой рабочий класс нашел в себе в 1914 г. достаточно решимости, чтобы выступить против империалистов всех стран. Но этого не произошло — рабочий класс нуждался в дополнительном жестоком уроке истории. И вот она вывела на арену самую могущественную, самую организованную страну и дала ей подняться на небывалую высоту. Германия диктовала всему миру свою волю через жерла своих 42-сан. орудий. Она поработила, казалось, на неопределенное время всю Европу, она отхватила огромное пространство от Франции, своими бесчисленными подводными лодками подкапывалась под морское владычество Англии; казалось, что господство Германии упрочилось на целые поколения, если не навсегда. История, которая послала несравненное могущество капитализму Германии, как будто сказала рабочим Германии: вы — рабы, вы не осмеливаетесь поднять ваши головы, раскрепостить ваши шеи из под гнета капитализма. Глядите, этот капитал, вооруженный продуктами вашего труда, он, который господствует над всем миром, завтра будет господствовать над всеми остальными планетами, и нет конца его могуществу; а затем та же история, подняв германский империализм на головокружительную высоту и загипнотизировав сознание масс, с этой высоты свергает его с катастрофической быстротой в пропасть' унижения и бессилия, как будто говоря: вы видите, как он разрушен, подчищайте же остатки его со всей Европы, со всего мира. — Вот что говорит история.

Мы переживали ужасную эпоху неограниченного господства германского империализма. Мне как-то довелось в Ц.И.К. вспомнить один мелкий эпизод, связанный с тем, как представитель всесильной Германии говорил о России с иронической, злорадной интонацией, когда называл ее могущественной. В одном слове: «могущественная Россия» он мысленно и прозрачно сказал следующее: «вот вы, почти 200 миллионов русских, когда-то считались могущественной державой, а очутились под нашей пятой, и мы вам диктуем свою волю».

Между тем, несмотря на это, ни в ком из нас нет сейчас ни капли злорадства по поводу того, что Германия переживает колоссальную катастрофу.

Мы будем преисполнены радости в тот час, когда эта катастрофа станет уделом милитаризма и капитализма в целом, и когда приговор истории будет приводиться в исполнение не англо-французскими и американскими пушками, а пушками восставшего революционного пролетариата. Мы знаем, что сейчас, пока, дело идет о перемещения сил из одного лагеря. в другой и, как сказано в письме Владимира Ильича, катастрофическое ослабление Германии может и должно в ближайшие дни, недели, может быть при худом ходе событий, ближайшие месяцы, привести к росту сил, наглости, хищничества англо-французского и японо-американского империализма. Один нам так же враждебен, как и другой, и сейчас даже при радикальной перемене международной ситуации, мы так же далеки от союза с побеждающим англо-французским империализмом, как далеки были еще вчера от германского. Мы остаемся независимыми на обоих флангах, как самостоятельная сила, как отряд грядущей пролетарской мировой революции. Мы говорим: пусть англо-французские и японо-американские вершители судеб не трудятся расширять победу, как выражался фон-Кюльман в Брест-Литовске. История, в лице Гофмана, еще не сказала последнего слова, в том смысле, что судьбу народов определяют только договоры.

Если мы серьезно относимся к договорам и обязательствам, которые мы заключаем, то в то же время мы должны сказать и говорим, что судьбы народов как Германии, так а Украины, Польши, Балтики и Финляндии не могут зависеть от документа, написанного в известный момент политического развития.

Новые силы развиваются внутри самой Германии и за ее пределами, и мы не сомневаемся, что близок тот час, когда Брест-Литовский договор будет пересмотрен этими силами, стремящимися к власти. Носителем этой силы в Германии является рабочий класс. Тот факт, что капитулировавший абсолютизм Германии обращается в народный парламентаризм — означает крах тех его продувных дельцов, которые были на вершине, и тех, которые им прислуживали. Если у нас полтора с лишком года назад, в феврале 1917 г., появились у власти кадеты вместе с с.-р. и меньшевиками, а если последним, совершенно свеженьким, только что сошедшим с баррикад, понадобилось всего-навсе 8 месяцев, чтобы израсходовать и износить до дыр свои силы, свою репутацию и освободить свое место, то германским Церетелли понадобится для этого не 8 месяцев, а 8 недель. Вот почему, когда нашу Советскую власть спрашивают, — а у нас имеют основание спрашивать, — как она оценивает те перспективы, которые открываются перед Германией, и что она думает о судьбе Брестского договора, то Советская власть отвечает, что само германское правительство заявляет о своей неспособности в нынешней обстановке — и мировой, и внутренней — справиться с положением дел.

Какое придет ему на смену правительство: немецкого клерикального центра, консерваторов, национал-либералов или соглашателей? Но правое крыло уже руководило судьбами Германии через своих монархов, бюрократов и через свое юнкерство, а левое крыло нового грядущего правительства подтирало все следы грязн за правым крылом. Что же даст нового эта германская коалиция? Она раскроет глаза народным массам.

Стадо быть, мы в нашей международной политике не можем серьезно считаться с коалиционным правительством Германии, как с силой, которая в течение долгого периода времени сможет определять судьбы своей страны.

Какая же сила останется? По отношению к Германии идея единства фронта всей демократии еще более, чем по отношению к России является жалкой, бессмысленной, ничтожной — простите, плюгавой утопией. Какая в Германии демократия? Там демократии почти нет. Там были жалкие остатки мелкой буржуазии, с жалкими остатками ее политического влияния. Кеспощадная империалистическая война окончательно разорила н убила мелкую буржуазию и не оставила камня на камне от ее былого значения.

Есть только два лагеря: один — сознательный, твердый лагерь империалистов, другой — лагерь пролетариата, над которым история произвела колоссальный жестокий опыт, которого провела через страшное испытание и теперь поставила в упор лицом к лицу с следующей задачей: либо ты справишься с судьбами своей страны и возьмешь в собственные руки власть, либо ты погибнешь вместе со всей страной и с культурой. Вот что сказала история германскому рабочему классу. И если мы сейчас глубоко уверены, что история работает за нас н с нами, а стало быть и вместе с германским рабочим классом, если мы не собираемся мешать ее спасительной работе, то зато мы не скрываем ни от кого, ни от себя, ни от германского рабочего класса, что мы ждем и приветствуем его грядущее шествие к власти. Вместе с тем мы признаем с глубокой уверенностью, что единственная сила в Германии, которая может ее спасти, отстоять для дальнейшего экономического и культурного развития — есть именно германский рабочий класс. Взятие им власти внесло бы радикальные и огромные изменения во всю мировую обстановку. Германия превратилась бы в мощный центр притяжения симпатий народов, угнетенных масс всего мира и прежде всего Франции. А без французских кадров, без французской территории, в качестве театра войны, английские и американские войска не способны разгромить, раздробить Германию. Французский рабочий класс, обескровленный больше, чем какой бы то ни было другой, в своем революционном сердце только дожидается первого сигнала из Германии, чтобы подняться против своих владык — Клемансо и др. Не нужно быть пророком и фантастом, чтобы сказать, что на другой день после того, как станет ясным, что германский рабочий класс протянул руку к власти, — на улицах Парижа будут воздвигнуты пролетарские баррикады. История работает с вами и за нас, а стало быть, и за германский, и за французский, и за международный рабочий класс.

Когда мы оглядываемся назад, должно с полным удовлетворением сказать, что мы недаром, через величайшие трудности, которые многими оценивались, как унижение, дотянули Советскую власть до этого момента. Я считаю в этом авторитетном собрании долгом заявить, что в тот час, когда многие из нас, и я в том числе, сомневались, нужно ли, допустимо ли подписывать Брест-Литовский мир, не отразится ли это задерживающим образом на развитии мировой пролетарской революции, только тов. Ленин, против многих из нас, с упорством и несравненной прозорливостью утверждал, что нам нужно через это пройти, чтобы дотащить, дотянуть до революции мировой пролетариат. И теперь, на фоне последних событий, мы должны признать, что правы были не мы (продолжительные овации). Каково бы ни было ближайшее положение европейских и мировых судеб, наше положение сейчас несравненно лучше. Мы укрепляемся все больше и больше, а наши враги кровоточат из всех ран, они слабы и те, которые кажутся всемогущими, сегодня-завтра опишут ту же дугу, что описала Германия, но с еще большей быстротой, ибо если в истории происходят повторения, то они происходят всегда более ускоренным темпом. И падение Франции, Америки и Японии, когда оно наступит, будет более катастрофическим, чем Австрии и Германии.

Разумеется, мы, при сложившейся благоприятно ситуации, не возьмем на себя инициативы тех или других азартных авантюристических шагов объявления войны Германии в союзе с Англией и Францией, чтобы оказать тем самым помощь крайним представителям германского милитаризма, которые теперь собираются совершить кровопускание и подобно осенней мухе больно ужалить германский народ. Нет, мы теперь далеки от политических приключений, больше, чем когда бы то ни было, ибо история за нас стоит также больше, чем когда бы то ни было.

Завтра германский милитаризм будет еще слабее, мы же завтра будем сильнее, поэтому нам нечего торопиться, искусственно форсировать развитие истории, тем более рука об руку с Англией, имеющей стремление расчленить, уничтожить Германию.

При заключении Брест-Литовского мира нас обвиняли в том, что сдана Украина. Действительно, для нас одним из самых тяжких моментов был тот, когда приходилось подписывать договор, отдававший Украину под власть Германии и Австро-Венгрии. Сегодня получено известие от одного хорошо осведомленного товарища о настроении на Украине. Приведу несколько наиболее ярких сообщений: «здесь все более и более создается революционное положение. Еще до последних событий в Болгарии и Германии, как только стало известно, что Германия уберет свои войска с Украины, уверенность, что Советская власть восторжествует здесь, и в кратчайшее время, — стала всеобщей».

И дальше идут сообщения, как виднейшие представители покойной рады говорят о том, что, разумеется, никакой другой власти, кроме Советской власти на Украине ожидать нельзя. Затем сообщается о целом ряде проявлений революционного движения на Украине.

Но, кроме того, один товарищ, прекрасно осведомленный и имеющий хорошие связи, пишет о том, что делается в Болгарии. Он сообщает, что в Болгарии подпольные Советы существовали давно, и что назначены на фронт два социалистических депутата, Лукансквй и Дмитриев, которые теперь приговорены к 5 — 6 годам заключения. Они принадлежали ж партии, соответствующей русским коммунистам. Таково краткое сообщение относительно положения Украины и Болгарии.

В свое время нам говорили про Украину, что мы ее потеряли. Да, временно потеряли, чтобы снова найти ее н на этот раз окрепшею. Украинские рабочий и крестьянин прошли суровую школу, и если теперь они пришли к Советам, то они будут так крепки, что никакая сила не сможет сковырнуть их. В панику Бреста Советская Россия расчленилась. Но она в ходе событий развернула величайшее революционное притяжение. Мы не сомневаемся, что это притяжение выполнит великую работу. Когда германский рабочий класс протянет руку к власти и станет у нее, он также развернет могущественную силу притяжения, а преступная рука англо-французского империализма будет разбита параличом н не сможет сопротивляться.

Если пролетариатом Германии будет сделана попытка наступать, то для Советской России основным долгом будет.не знать национальных границ в революционной борьбе. Революционная борьба германского народа будет нашей собственной борьбой. Что Советская Россия чувствует себя только авангардом германской и европейской пролетарской революции — для всех ясно. Однако, не исключена возможность того, что в течение известного периода, определенных месяцев, революционной Германии придется отбиваться от банд империализма. И в предвидении этого мы можем сказать с уверенностью, что германский пролетариат со всей своей техникой, с одной стороны, и наша неорганизованная, но богатейшая естественными богатствами, с 200 миллионов жителей, Россия — с другой, — представляет могущественный блок, о который разобьются все волны империализма. Для вас не может быть союзников из империалистического лагеря. Революционный лагерь пролетариев, выступающих на открытую борьбу с империализмом, — вот наши союзники. Либкнехту не надо заключать с нами договора, и без него мы будем помогать ему в борьбе всеми силами и средствами. Мы все отдаем для общей пролетарской мировой борьбы. В оглашенном письме тов. Ленина сказано ясно и отчетливо, чтобы мы стремились создавать миллионную армию для защиты Советской Республики. Эта программа узка. История говорит: ваша задача не только обеспечить передышку, — ваша задача сделалась шире. Уже в Германии и во всей центральной Европе назревает кризис. Может быть, завтра рабочий класс Германии призовет вас на помощь, и вы создавайте не миллионную, — создавайте двухмиллионную армию, так как ваша задача возросла вдвое, втрое. И мы готовы вдвое, втрое напрячь наши силы. И они увеличиваются со дня на день. Германский пролетариат испытывает голод больше нашего. Пусть он протянет руки к власти, пусть он возьмет в руки власть, и опираясь на это поможет нам наладить железные дороги, а мы из Самарской губ., с Дона, где я видел неистощимые запасы хлеба, возьмем богатства хлебные и поделимся ими по-братски с германским рабочим классом, для торжества общей борьбы. Это есть воля рабочего класса России и крестьянской бедноты, ибо здесь собраны их авторитетные, влиятельные представители — лучшее, что есть в Российской Республике. Здесь Центральный Исполнительный Комитет, московский совет, представители профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов. Все это цвет и воля России. Во время борьбы рабочего класса Германии мы будем с ними целиком. Как коммунары, мы наши коммунистические воззрения простираем и на рабочий класс Германии. Все, что наше, то его. Наши силы и хлеб — это его силы и хлеб для общей пролетарской революции.

Разумеется, товарищи, наш нарождающийся завтра союз будет закреплен с новой трудовой революционной Германией. И потому этот союз ни в коей мере не направлен против пролетариата и трудового народа Франции, Англии, Америки или Японии. Это понимаете вы, и, — что еще важнее, — к счастью нашему, это превосходно понимают все революционные рабочие стран Согласия. В тот момент, когда по Европе пройдет, — а этот час близится, — основной рубеж, основной окоп между силами прот летарской революции и милитаризмом, французские рабочие, английскиё рабочие, цвет американского пролетариата и японские рабочие будут по ту самую сторону, где мы создадим союз Советской России и пролетарской Германии. И это есть единственная возможность, единственный способ покончить с этой проклятой бойней.

Все наши самые мрачные предсказания, наши ужасающие обличения не только оправдались, — они оказались превзойденными действительностью. «Мы, — говорили империалисты — утверждаем, что идем освобождать слабые, бедные, угнетенные, малые народности». Смотрите, все мелкие государства — нации, лежат растерзанные, подавленные. Болгария грабила, что могла, у Сербии и Греции. Турция грабила, что могла, у нас на Кавказе. Болгария, вчера превратившаяся в германскую провинцию, сегодня превращена в английскую колонию. Турция тоже! И как раз сегодня получены сведения, что Турция открывает свои проливы английскому флоту. Это значит, что Константинополь становится городом, где будет заседать английский губернатор. Это значит, что господство Англии водружается над теми, кто вчера был в союзе с Германией. Вчерашний друг Германии сегодня превращается в жалкого, бессильного, распятого вассала Англии. Для всех слабых, для всех угнетенных наций, народов, мелких государств, и, прежде всего, для рабочих масс их и могущественных наций, нет выхода из этой бойни, иначе, как путем перемещения военных сил из одного лагеря в другой. Мы это предсказывали первые, когда опубликовали тайные договоры, когда обличали хищнический милитаризм и империализм. И мы теперь можем сказать рабочим Германии, если бы они год назад имели силу убрать свои правящие классы и заключить мир на основах, провозглашенных рабочим классом, рабочие Франции, Англии и Японии были бы богаче и счастливее. Мы сделали бы колоссальный шаг вперед в сторону прогресса, гуманности. За этот год сожжены новые миллионы жизней в новые миллиарды богатств. Но урок не прошел даром. Мы остаемся там, где были, а другие подошли ближе к вам. Наш враг стал слабее, и мы говорим поэтому: знамя Советской власти взвилось выше, надо бороться со всей решимостью, мы стали крепче, друзей у нас больше, мы идем вперед, вам навстречу, рабочие Германии, Англии, Франции и всех стран. Наше знамя поднимается над Европой — знамя международной республики труда.