Л. Троцкий: Еще раз украинские уроки

[28 июня 1919 г., «В пути», № 56, Л. Троцкий: Как вооружалась революция (на военной работе). Т. 2. 1919 — 1920 гг. книга первая: тысяча девятьсот девятнадцатый год. Москва 1924, стр. 217-219]

Неудачи на донецком фронте разрослись. Очищены нами не только весь донецкий бассейн, а за ним ближайшие уезды Харьковской и Екатеринославской губерний, — сдан и самый Харьков, столица Восточной Украины. Это — серьезный удар. Он тяжко отдастся во всей Украине и во всей Советской России. Харьков — большой, богатый, промышленный, рабочий город. Даже временное его очищение представляет большие выгоды для врагов, большой ущерб для революции.

До сих пор было так, что неудачи вызывали у нас не упадок духа, а наоборот — напряжение энергии, в результате чего являлся новый шаг вперед. Нельзя сомневаться, что так же будет и на этот раз. Этим и отличается молодой революционный класс от старого гниющего. Для царской монархии военные неудачи были гибелью, — для революционного рабочего класса они становятся толчками и возбудителями его энергии.

Ныне очередь за Украиной. Ибо потеря Харькова есть в первую голову удар по Украине и урок для Украины, — как в прошлом году потеря Самары, Симбирска, Казани, была суровым, но спасительным уроком для Великороссии. Не только украинское крестьянство, но и украинский рабочий класс до последнего времени не оценивали в полной мере военной опасности, которая грозит восточной, т. е. важнейшей половине Украины. Настроения, какие господствовали в трудящихся массах украинского юга, затрудняли мобилизацию и правильные формирования. Эти настроения имеют свою причину, которую нужно понять.

Часто приходится слышать: «у нас на Украине сильно кулачество, отсюда все эти банды…» Это, конечно, верно. Кулачество на Украине играет не малую роль. Но ближайший ход революции зависит от того, кто будет руководить средним крестьянством: рабочий класс или кулачество? Нужно поэтому объяснить, почему кулачество забрало верх над украинским крестьянством? Постоянное это явление или временное?

Украина прошла за последние два с лишним года через множество режимов. После низвержения царской монархии установился режим Керенского, который на Украине преломлялся в виде Киевской рады. Она оказалась ниспровергнутой Советской властью. Потом рада вернулась при содействии немецких штыков. Режим немецкой оккупации прикрывался мелко-буржуазной лже-демократией.

Потом немцы выкинули демократический хлам и поставили своего вельможного приказчика, гетмана Скоропадского. Потом немецкая революция, немедленно отдавшаяся на Украине, выгнала скоропадчину. Временно установилась петлюровщина. Как полагается, петлюровщина была дополнена англо-французским, греко-румынским и арабо-негрским нашествием. Потом Советская власть ниспровергла петлюровщину, Украинский крестьянин через все это прошел. Пассивно или активно он сопротивлялся за эти два года семи, сменявшим друг друга, режимам. Немудрено, если крестьянину начинало казаться, что ему вообще никаких режимов не нужно, — он в своем Золотоношском или Мариупольском уезде и так проживет. Государственная власть, какие бы формы она ни принимала, требовала от крестьянина хлеба для города и мобилизовала крестьянского сына. Отсюда оппозиция крестьянина ко всякой государственной власти, как почва для анархистских тенденций. Эти настроения породили Григорьева с григорьевщиной, Махно с махновщиной и — кучу Зеленых, Струков, Шкилей и прочих бандитов анархо-лево-эсэровской и — чисто погромной окраски. Конечно, как только «антигосударственники» анархо-бандитского типа сколько нибудь расправляли крылья, они немедленно же причиняли крестьянину столько ущерба, сколько не причинял ему, пожалуй, и царизм, который грабил и насиловал систематичнее. Но до поры до времени казалось, что махновские банды дают некоторую местную защиту от помещичьих нападений. На деле не оказалось и этого. Всесильные на грабеж, махновцы оказались бессильными против регулярных частей. Когда кавалерия Шкуро заполонила Таганрогский и Мариупольский уезды, украинский мужик стал понимать, что дело с государственной властью не так просто. Конечно, советская власть требует от крестьянина известного самоограничения и значительных жертв. Но при всякой другой власти крестьянству будет в, десять раз хуже, чем при советской. Вот эта простая истина тяжелым молотом неудач вбивается теперь в сознание украинского селянства.

Параллельный процесс происходит и в головах украинских рабочих.

В силу ряда исторических причин оппортунистический, мелкобуржуазный социализм имел у нас на юге гораздо большее влияние на верхи рабочего класса, чем на севере. Это обстоятельство с самого начала подсекало размах пролетарской революции на Украине. После того, как немцы разгромили украинские советы, наиболее революционные элементы рабочего класса покинули пределы Украины и сражались затем в Кубани, в Терской Области, в Астраханских степях, на Дону, под Царицыном, под Новохоперском и под Воронежом. Под режимом рады, скоропадчины и петлюровщины меньшевики и нраво-эс-эры выступали, как легальная «оппозиция», от имени рабочего класса, и в меру сил своих отравляли сознание его ядом крохоборчества и приспособленчества. Они пользовались каждым затруднением Советской власти, каждой военной неудачей, — вторжением немцев, как и вторжением Антанты, — для того, чтобы подрезать революционные надежды и ожидания трудящихся масс Украины. При большой отсталости украинского пролетариата эта работа не могла оставаться бесследной. До последних дней меньшевики и эс-эры играли не малую в своем роде роль в рабочем движении — в частности в профессиональных союзах — Украины. В Харьковском профессиональном объединении меньшевики и их присные задавали тон. Разумеется, флаг меньшевизма прикрывал нередко простую темноту и шкурнические инстинкты или закоснелую ограниченность, подобную охарактеризованной выше ограниченности украинского крестьянина: «Мы-де видали разные режимы. Обойдемся и вовсе без режима». Или еще проще: «Нам, что ни поп, то батька». Вовремя наших неудач в Донецком бассейне харьковские меньшевики вели тлетворную агитацию, в конец разлагавшую волю рабочих. Они на словах как бы признавали необходимость мобилизации, но обставляли это такими оговорками, что каждый, кто верил им, должен был сказать себе: «Ну, при таких условиях проливать свою кровь я не стану». Руководители харьковского профессионального движения, под аккомпанемент меньшевистских речей, занимались постыдным торгашеством на счет того, когда и при каких условиях они согласятся подумать о необходимости приступить к подготовке некоей мобилизации…

Деникинский удар явился и тут суровым уроком. Деникин поучает теперь отсталую, полумещанскую часть украинского пролетариата тому, что без «режима» жить нельзя: если исчезает советский режим, то его место автоматически занимает режим белогвардейский.

Утрата Харькова — тяжкая потеря. Но, есля она приведет к полной ликвидации в украинском пролетариате мелкобуржуазных, соглашательских иллюзий и шкурнических настроений, то придется сказать, что за это заплочено не слишком дорогой ценой.

Перелом уже в значительной мере налицо. Мобилизация украинских рабочих проходит с значительным успехом. Крестьяне во многих местах Украины сами потребовали, чтобы их мобилизовали наравне с рабочими против помещичьего ига, надвигающегося с востока. Нет сомнения, что объявленная украинскою советскою властью мобилизация девятнадцатилетних даст ожидаемые результаты.

Не менее важен тот психический перелом, который должен сказаться и уже сказывается во всем аппарате советской власти на Украине. Там еще слишком много хаоса, неразрывного с первой эпохой революции. Перелом в сторону советского порядка, исполнительности, учета, дисциплины, медленно подготовлявшийся, теперь, под влиянием тяжких испытаний, наступит сразу. Украинские крестьяне и рабочие поймут теперь, что удержать завоеванное нередко труднее, чем завоевать, и они потребуют от своих представителей во всех советских учреждениях строгой исполнительности в рамках советского централизма.

Разложившаяся украинская партизанщина открыла опаснейшую дыру на южном фронте. Нет сомнения, что уже в ближайшие недели сосредоточившая свои силы Украина не только заткнет эту дыру, но и рука об руку с Советской Великороссией раздавит деникинских белогвардейцев, прижав их к Кавказскому хребту.