Л. Троцкий: Махновщина

[2 июня 1919 г., Купянск — Харьков, «В пути», № 51, Л. Троцкий: Как вооружалась революция (на военной работе). Т. 2. 1919 — 1920 гг. книга первая: тысяча девятьсот девятнадцатый год. Москва 1924, стр. 189-191]

Есть советская Великороссия, есть советская Украина. А рядом с ними существует одно мало-известное государство: это — Гуляй-Поле. Там правит штаб некоего Махно. Сперва у него был партизанский отряд, потом бригада, затем, кажется, дивизия, а теперь все это перекрашивается чуть ли не в особую повстанческую «армию». Против кого же восстают махновские повстанцы? Вот на этот вопрос надо дать и ясный ответ: ответ словом и ответ делом.

Махно и его ближайшие единомышленники почитают себя анархистами и на этом основании «отрицают» государственную власть. Стало быть, они являются врагами Советской власти? — Очевидно, ибо Советская власть есть государственная власть рабочих и трудовых крестьян.

Но махновцы не решаются открыто сказать, что они против Советской власти. Они хитрят и виляют: Советскую власть на местах они, мол, признают, но центральную власть отрицают. Однако же все местные советы Украины признают центральную власть, которую они сами выбрали. Стало быть, махновцы на деле отрицают не только центральную украинскую власть, но и власть всех местных украинских советов. Что же они признают? Они признают власть Гуляй-польских махновских советов, т. е. власть анархического кружка на том месте, где ему удалось временно укрепиться. Вот и вся разгадка политической премудрости махновщины.

Однако же махновской «армии» нужны патроны, винтовки, пулеметы, орудия, вагоны, паровозы и… деньги. Все это сосредоточено в руках Советской власти, вырабатывается и распределяется под ее руководством. Стало быть, махновцам приходится обращаться к той самой власти, которой они не признают, с просьбой то о деньгах, то о патронах. Но так как махновцы вполне основательно опасаются, что Советская власть может их лишить всего того, без чего они жить не могут, то они решили обеспечить свою независимость, захватив в свои руки большие богатства страны, чтобы затем вступить в «договорные» отношения с остальной Украиной. В Мариупольском уезде много угля и хлеба. А так как махновцы висят на мариупольской железнодорожной ветке, то они отказываются отпускать уголь и хлеб иначе, как в обмен на разные припасы. Выходит так, что отрицая «государственную власть», созданную рабочими и крестьянами всей страны, махновские верхи организовали свою собственную мелкую, полу-разбойничью власть, которая осмеливается стать поперек дороги Советской власти Украины и всей России. Вместо целесообразно организованного хозяйства страны по общему плану и замыслу и вместо артельного, социалистического, равномерного распределения всех необходимых продуктов махновцы пытаются установить хозяйничанье шаек и банд: кто что захватил, тот тем и владеет, а потом выменяет на то, чего ему не хватает. Это не продуктообмен, а товарограбеж.

Махновцы кричат: «долой партийность, долой коммунистов, да здравствуют беспартийные советы!» Но, ведь, это же жалкая ложь! Махно и его соратники вовсе не беспартийные. Они все принадлежат к анархическому толку и рассылают циркуляры и письма, скликая анархистов в Гуляй-Поле для организации там своей анархической власти. Если они выкидывают флаг беспартийности, то только для того, чтобы пустить пыль в глаза самым темным и отсталым крестьянам, которые в партиях не разобрались. На деле же беспартийность служит лучшим прикрытием для кулацких элементов. Открыто признать свою принадлежность к партии черносотенцев кулаки не смеют, ибо боятся расправы. Поэтому, они охотнее всего выставляют напоказ свою беспартийность. Беспартийностью же ныне прикрываются эс-эры, худшая часть меньшевиков, кадеты и все, вообще, контр-революционеры, которым в натуральном виде слишком опасно показываться на улице.

Коммунисты не прячут своего лица и не свертывают своего знамени. Они открыто выступают перед трудовым народом, как партия. Рабочие и крестьяне узнали коммунистов на деле, на опыте, в тяжелой борьбе. Именно поэтому партия коммунистов-большевиков приобрела решающее влияние в трудящихся массах, а стало быть, и в советах.

Контр-революционеры всех мастей ненавидят коммунистическую партию. Такое же чувство питают к коммунистам и махновцы. Отсюда глубочайшие симпатии всех погромщиков и черносотенных прохвостов к «беспартийному» знамени махновцев. Гуляй-польские кулаки, мариупольские спекулянты с восторгом подпевают махновцам: «мы не признаем государственной власти, которая требует угля и хлеба. Что мы захватили, тем и владеем»… В этом отношении, как и во всех остальных, махновцы ничем не отличаются от григорьевцев. Григорьев тоже восставал против центральной власти во имя местных беспартийных советов, т. е. против организованной воли всего рабочего класса, во имя отдельных кулацких групп и банд. Недаром же, поднимая знамя дикого погромного мятежа и принимаясь истреблять коммунистов, Григорьев призывал «батьку» Махно заключить с ним погромный союз. Правда, Махно воздержался. Но никак не по принципиальным причинам. На Гуляй-польском съезде анархистов Махно открыто призывал к восстанию против Советской власти. Если он не восстал вместе с Григорьевым, то только потому, что побоялся, понимая, очевидно, всю безнадежность открытого мятежа.

«Армия» Махно — это худший вид партизанщины, хотя в ней немало есть хороших рядовых бойцов. Никакого намека на порядок и дисциплину в этой «армии» не найти. Никакой организации снабжения. Продовольствие, обмундирование, боевые припасы захватываются, где попало, расходуются, как попало. Сражается эта «армия» тоже по вдохновению. Никаких приказов она не выполняет. Отдельные группы наступают, когда могут, т. е. когда нет серьезного сопротивления, а при первом крепком толчке неприятеля бросаются в рассыпную, сдавая малочисленному врагу станции, города и военное имущество. Вина за это целиком падает на бестолковых и беспутных анархических командиров.

В этой «армии» командиры выборные. Махновцы с хрипом кричат: «долой назначенцев!» Этим они только вводят в обман темную часть собственных солдат. О назначенцах можно было говорить при буржуазном строе, когда царские чиновники или буржуазные министры назначали по своему усмотрению командиров, державших солдатскую массу в подчинении буржуазным классам. Теперь у нас нет другой власти, кроме власти выборных от всего рабочего класса и трудового крестьянства. Следовательно, командиры, назначенные центральной Советской властью, поставлены волей трудовых миллионов. Махновские же командиры отражают интересы ничтожной анархической кучки, опирающейся на кулаков и темноту.

Противонародный характер махновщины ярче всего сказывается на том, что Гуляй-польская «армия» так и называется: «армия Махно». Здесь вооруженные люди объединяются не вокруг программы, не вокруг идейного знамени, а вокруг лица. Совершенно то же было и у Григорьева. В советской Украине и советской России полки и дивизии являются орудием в руках всего рабочего класса. В Гуляй-польском государстве вооруженные отряды являются орудием в руках гражданина Махно. К чему это приводит — мы видали. Личная «армия» атамана Григорьева сперва шла с петлюровцами, потом присоединилась к Советской власти, затем во главе с Григорьевым восстала во имя власти самого Григорьева. Темные, обманутые беспартийностью, вооруженные массы становятся слепым орудием в руках авантюристов.

Таково Гуляй-польское государство и Гуляй-польская «армия». Поскобли махновца — найдешь григорьевца. А чаще всего и скоблить то не нужно: оголтелый, лающий на коммунистов кулак или мелкий спекулянт откровенно торчит наружу.

Советская власть — это диктатура рабочего класса, который государственную власть превратил в орудие социалистического переустройства. В то же время Советской власти приходится ограждать социалистическую страну от бешеного натиска буржуазии. Мыслимо ли при этом допускать на территории советской республики существование вооруженных банд, которые объединяются вокруг атаманов и батек, не признают воли рабочего класса, захватывают, что хотят и воюют с кем хотят? — Нет, с этим анархо-кулацким развратом пора кончить, кончить твердо, раз навсегда, так, чтобы никому больше повадно не было!