Л. Троцкий: Оценка состояния Красной Армии

Ответ на вопросы представителя советской печати.

[Л. Троцкий: Как вооружалась революция (на военной работе). Т. 2. 1919 — 1920 гг. книга первая: тысяча девятьсот девятнадцатый год. Москва 1924, стр. 41-45]

Вы спрашиваете об общем состоянии Красной Армии. Должен с самого начала сказать вам, как представителю Советской печати, что тот тон в каком советская печать говорит сейчас о Красной Армии, кажется мне не вполне правильным. Несомненно, что Красная Армия, имеет уже большие Заслуги. Но говорить о ней, как о непобедимой, еще рано. Революционная политика должна быть глубоко реалистической. Политика блефов, т. е. внешних эффектов, словесного запугивания, военных маскарадов, нам безусловно чужда и враждебна. Под этим углом зрения приходится сказать, что у Красной Армии еще много недочетов: есть еще слабые части, снабжение не поставлено еще на должную высоту. Тем не менее, разумеется, не приходится отрицать, что Красная Армия сделала огромный шаг вперед за последние три-четыре месяца. Этот шаг вперед был возможен, благодаря всей предшествовавшей подготовительной работе.

Мы сразу перешли от добровольчества к обязательным мобилизациям ряда возрастов. Для успеха этих мобилизаций необходим был разветвленный, аппарат местного военного управления. Этот аппарат оказался налицо. Заслуга его создания принадлежит бывшему Военному Совету, который главную задачу совершенно справедливо видел в создании окружных, губернских, уездных и волостных военных комиссариатов.

С первого дня существования, этот Высший Военный Совет в основу свое программы положил правильное регулирование формирований и выработал их штаты. Но формирования эти не выполнялись, вследствие недостатка человеческого материала, а недостаток его определялся отсутствием аппарата для мобилизации. .

Вот почему военные операции сводились к установлению на угро жаемой границе тонкой завесы из добровольческих отрядов сомнительной устойчивости. За этой завесой шла напряженная работа создания аппарата мобилизации¹. Как только он вчерне был закончен, мы сделали первый опыт мобилизации рабочих двух возрастов в Москве. Опыт удался прекрасно. Его распространили на другие губернии, и везде, где на месте имелся сколько нибудь пригодный аппарат и воля его направляющая, мобилизация проходила безукоризненно.

Революционный Военный Совет Республики, созданный применительно к международной военной обстановке Советской России, получил в наследство от Высшего Военного Совета все необходимые предпосылки для регулирования формирования и правильной работы. Но, как уже не раз докладывалось в соответственных учреждениях, одним только военным аппаратом мы не достигали бы никогда тех результатов, какие уже сейчас имеются налицо. Смертельная угроза, нависшая над Советской Россией, поставила военное ведомство в центре внимания Советской власти и всех советских учреждений и создало могучий прилив первоклассных советских сил в ряды военного ведомства, особенно в полевые учреждения и в полевые войска.

Нужно было наблюдать процесс оздоровления неустойчивых и воспитание молодых частей и армий на фронте, чтобы понять, какое огромное, прямо-таки решающее значение имела внесенная в военный аппарат революционная готовность — во что бы то ни стало добиться победы, а такую именно волю внесли революционные советские работники, старые коммунисты, которые предоставили себя к услугам армии.

Необходимо, правда, указать здесь же, что известная часть работников, появившихся на фронте за последнее время, не стоит на высоте. И это немудрено. Среди многих тысяч комиссаров, организаторов и агитаторов не могли не просочиться десятки, а то и сотни, случайных людей, даже карьеристов, примазавшихся к знамени коммунизма. На фронте они встречают суровую дисциплину, которая вызывается военной обстановкой и поддерживается общим пониманием того, что там не шутки шутят, а борются не на жизнь, а на смерть. Ясно, что эти случайные гости, с фальшивыми паспортами коммунистов, испытывают величайшее недовольство порядками на фронте н пытаются нередко распространить свое настроение вокруг себя и перенести его в тыл.

Политические отделы армий и фронтов, во главе которых стоят наиболее испытанные и надежные товарищи, неутомимо извлекают и устраняют такие нежелательные элементы из рядов работников — коммунистов. В красноармейских частях формируются коммунистические ячейки, роль которых в деле воспитания армии огромна. Правда, и здесь были, наблюдаются и сейчас недочеты, недоразумения. Некоторые солдаты представляли себе дело так, что звание коммуниста сопряжено с привилегиями, — и наблюдался приток в ячейки таких искателей привилегий. Коммунистические ячейки, составленные наспех, проявляли иногда тенденции конкурировать с командирами и комиссарами и брать в свои руки управление частью. Иные коммунисты отлынивали при этом от прямых обязанностей солдата Красной Армии.

Я тем с большей свободой говорю - открыто об этих явлениях, что они представляют собой все же исключение и вызывают решительный и твердый отпор со стороны подавляющего большинства сознательных работников на фронте. Партийные и военные власти твердо разъяснили, что коммунист в составе Красной Армии имеет не больше прав, а только больше обязанностей, чем каждый красноармеец.

Острым вопросом, как известно, является вопрос об отношении к военным специалистам. Вопрос этот одно время сильно тревожил широкие круги партии. Теперь, после того как сотни авторитетных партийных работников сами работали на фронте и на месте уяснили себе положение дела, никакого «вопроса» о военных специалистах не осталось. В этой области нет н не может быть никакой принципиальной постановки вопроса. Это дело практики и личного учета, комбинации сил, привлечения годных работников, удаления негодных, преследования предателей и всяческой поддержки честных, .добросовестных и способных работников.

Главнокомандующим у нас является, как вы знаете, военный специалист. Надеюсь, никому из товарищей, которые знают выдающуюся работу тов. Вацетиса, не придет в голову обвинять Советскую власть за привлечение этого военного специалиста. Во главе фронтов стоят военные специалисты, т. е. офицеры старой армии с высшим военным образованием. Во главе армии стоят как военные специалисты, так и молодые советские командиры, прошедшие школу партизанской войны. Чем дальше, тем больше таких советских командиров ставится во главе крупных войсковых соединений, ибо в нашу эпоху опыт и значение отдельных лиц быстро растут.

Случаются ли измены? — Бесспорно. Это неизбежно в условиях гражданской войны. Наряду с изменами военных специалистов наблюдаются мятежи мобилизованных. Но никому не приходит в голову отказываться от мобилизации. Вопрос нужно ставить иначе: нужно понять, что измены отдельных специалистов, при нынешней постановке дела, уже совершенно неспособны поколебать фронт, а тем более нанести нам решающий удар. Это было видно уже на опыте Муравьева, когда наша армия была еще несравненно слабее, чем сейчас, и отличалась незначительной устойчивостью,

Повторяю, это не вопрос принципа — противопоставлять антиофицерскую линию офицерской линии. Это недоразумение, ребячество. Нужно отбирать хороших работников всюду, где они есть, ставить их на надлежащее место, координировать опыт с революционной волей и таким путем добиваться необходимых результатов.

Мы создали несколько месяцев тому назад Центральное Управление Снабжения, поставили во главе его старых военных деятелей. Дело не пошло, хоть наряду с военными специалистами там в качестве комиссаров стояли старые партийные работники. У одних не хватало волн и желания добиться успеха, у других не было необходимого понимания внутренних потребностей дела. Но за эти 13 месяцев Советского режима на местах на губернской, окружной военной работе уже воспитались у нас наши новые специалисты.

Сейчас, например, во главе Центрального Управления Снабжения поставлен партийный работник с серьезным организаторским стажем².

С другой стороны, нужно сказать, что в процессе совместной работы ряд военных специалистов совершенно сроднился с Советской властью и даже с партией.

Судьба тех офицеров, которые бежали иа Украину н на Дон, также не может поощрять к разрыву с нашей властью и к измене ей. На Дону и у Деникина офицерство заполняет в качестве рядовых целые роты и батальоны, окружено атмосферой ненависти трудового населения и знает, что пощады ему не будет. На Украине офицерство запятнало себя прислуживанием Скоропадскому н Вильгельму, а теперь осталось без опоры и погибнет, если не подоспеет англо-французскам помощь.

Тем временем, та часть офицерства, которая в Советской России с самого начала предоставила себя в распоряжение власти, имела полную возможность работать над укреплением военной мощи страны. Немудрено, если и у тех офицеров, которые относились к Советской власти враждебно под влиянием неосведомленности и клеветнических наветов, произошел в сознании перелом. Они увидели, что единственной силой, которая за это время одинаково враждебно относилась к немецкому и английскому империализму, была и остается одна только Советская власть.

Мне достоверно известно, что такой перелом произошел и в среде значительной части офицерства, находящегося на Украине. Многие из них стремятся вырваться в Великороссию, но опасаются 'тяжких репрессий. Политика Советской власти не есть политика мести задним числом. Она диктуется революционной целесообразностью.

Вот почему я считаю — в полном согласии с руководящими учреждениями нашей партии — вполне возможным допустить в Советскую Россию тех из бывших офицеров, которые сами явятся к нам с повинной головою и Заявят о своей готовности служить на посту, какой им будет указан.

Некоторых товарищей иногда беспокоит мысль, не взрастет ли у нас на почве революционной войны бонапартизм. Вот уже поистине безпокойство, которое никому не должно причинять бессонных ночей. Может быть есть у нас честолюбивые прапорщики, которые почитывают историю Наполеона. Но вся политическая обстановка, классовые соотношения, структура армии, международная обстановка исключают возможность бонапартизма. Прежде всего, эта возможность исключается могущественным значением нашей коммунистической партии: она руководит всей жизнью страны, она заключает мир, она ведет войну, она формирует армию, она контролирует командиров — больших и малых. Всякий замысел — в военной среде и в иной — противопоставить себя ей, использовать армию для целей чуждых коммунистической революции, неизбежно потерпит жалкий крах. Самая мысль о такой попытке не возникнет ни в одной здоровой голове.

Относительно дальнейшего хода военных событий я сейчас ничего не могу сказать. Обстановка в общем крайне благоприятна для нас: на востоке, где идет борьба между эс-эрами н колчаковцами, н на юге, где петлюровцы тяготеют к Советской власти, а коммунисты становятся сильнее с каждым днем. На западе мы уходим все дальше и, стало-быть все дальше от Москвы относится линия будущих наших боев, если дело дойдет до больших и решающих боев с силами англо-французского империализма. Совет Обороны со всей энергией проводит сейчас милитаризацию сил и средств страны. Производительность военных заводов повышается, — на некоторых повысилась очень значительно. Мы стали несомненно богаче в смысле снабжения, чем многим кажется. Нам нужно мобилизовать свои богатства. В частности необходимо извлечь из рук населенна ручное оружие. Это сейчас и делается. В тылу идут большие формирования, которые будут брошены в бой в решительный момент. Недочетов много, задачи огромны, но мы имеем полное основание с верой глядеть в будущее.

Вот все, что я могу вам сказать.